Приехав в усадьбу и попав под ее обаяние, не сразу осознаешь, что это все-таки не то самое место, где родился Мусоргский? Нет-нет, здесь никто этого не скрывает, однако особого акцента тоже не делают. Музей-усадьба расположена в Наумово и принадлежала родственникам композитора по материнской линии, здесь Мусоргский бывал, гостил, но усадьба его отца - Петра Мусорского (он писался без «г») - в Карево в километрах трех от Наумово, именно там и родился композитор. Там и был его дом. Но туда почему-то никого не посылают, экскурсии туда почему-то не проводят. Также меня удивило еще одно обстоятельство: нигде по пути в Наумово не было ни одного указателя в Карево. Только из буклета, изданного семь лет назад мы узнали, что в Карево на месте утраченного дома стоит памятная стела, а на высоком холме установлен памятник Мусоргскому.
Почему-то от всего этого закралось какое-то горькое предчувствие?
Утром 22 июня, встав пораньше, я напоследок погулял по пустынному парку усадьбы Мусоргских. Любезный сторож был не против одинокого раннего посетителя. Поснимал тихие виды усадьбы. Ночевали мы в одном из домиков гостиницы, принадлежащей музею-заповеднику, прямо рядом с усадьбой.
Затем мы выехали из гостеприимного Наумово, направляясь уже в Смоленскую землю к Глинке.
По пути мы и решили заехать в Карево. Прежде всего мы подъехали к памятнику Мусоргскому, поставленному на высоком холме и видному издалека. О художественных достоинствах памятника говорить не приходится. Композитор на нем напоминает скорее революционера-бунтаря с развевающимися полами пальто.
Если бы не подпись на нем, то можно принять и за Карла Маркса. Впрочем, чему удивляться, памятник поставлен еще советское время в 1989 году, когда всю русскую культуру представляли как подготовку к 1917 году. Еще издалека можно было заметить, что голова Мусоргского почему-то вся белая с потеками по груди. Приблизившись, мы поняли, что аисты здесь бывают чаще, нежели ответственные работники, на балансе которых находится этот монумент. Высокая открытая точка привлекает пролетающих птиц, которые оставляют здесь свои отметины. Причем за один день и даже за месяц птицы не могли бы так разрисовать памятник. Очевидно, что в этом сезоне никаких юбилеев не было и никаких высоких лиц не приезжало. Ну, птицы, допустим, могут не знать, сколь великий человек стоит на этом пьедестале, но кто-то же должен понимать, что демонстрировать в таком виде классика - это антикультура. Может быть, чиновники от культуры надеются решить эту проблему с помощью дождя, но лето в этом году выдалось жарким. Рядовому почитателю Мусоргского, стоя у подножия его памятника, остается только попросить прощения от имени его потомков. Без спецтехники сделать что-либо невозможно. А всего-то делов: машина с люлькой и водичка с моющим средством.
Полюбовавшись с высокого холма больше открывающей панорамой на озеро Жижица, мы спустились вниз в поисках села Карево. Поскольку никаких указателей нам так и не удалось обнаружить, пришлось искать методом тыка. Заехали в первую деревню и спросили, как она называется? Нам пояснили, что это вообще-то не Карево, но сейчас называют Карево, но настоящее Карево дальше за горкой. Стало немного легче оттого, что мы наконец-то приблизились к загадочному Карево. Но там нас также ждала новая информация. Да, это оказалось Карево, но не то, что было до революции. Дело в том, что озеро Жижица, не берегу которого стояло Карево обмелело и его берег опустился ниже. И жители Карево также перебрались поближе к воде. То Карево, в котором родился Мусорсгкий, – сейчас пустынное открытое место на пригорке. От усадьбы ничего не осталось кроме фундаментов барского дома. Нам объяснили, что нужно выехать из Карево и метров через 50 после околицы подняться на пригорок, и там можно найти фундаменты дома. «А обелиск на месте дома?» - «А он упал, - был ответ, - Осталось только основание». Мы поехали искать, но пригорок весь был поросшим густой высокой травой. Ни одной тропинки не возможно было различить. Повторялась рахманиновская история. Пришлось вернуться в деревню и попросить показать точнее это место. Молодой человек на Санг-Енге сопроводил нас и буквально ткнул носом в едва различимую тропинку. Поднявшись, мы увидели в густой траве фундаменты дома. На его территории выросла одинокая березка. Пройдя по периметру весь фундамент, я обнаружил остатки бетонного основания той самой стелы, которая запечатлена в буклете. Теперь и эта стела тоже стала достоянием истории. Упала она не вчера, потому что кроме основания ничего от нее не осталось. Куда она исчезла!? То ли почитатели на сувениры разобрали, то ли пошла на строительные нужды дачникам? В общем о рождении здесь Мусоргского в настоящее время свидетельствует только небольшая кучка бетона… Стоя на этом месте, невозможно не задуматься о бренности человеческого бытия. У Мусоргского есть по этой теме очень грустный вокальный цикл «Пляска смерти». Но здесь понимаешь, что источником этой самой бренности, как ни странно, часто является сам человек. Я молитвенно помянул великого нашего гения раба Божия Модеста. Пусть покоится его душа в Царстве Небесном, где стелы не падают, «где ни моль, ни ржа не истребляют, где воры не подкапывают и не крадут». Вечный покой безсмертной душе того, кто родился на этом месте 9 (22) марта 1839 года. Здесь также подумалось, какой победой над все той же бренностью стал бы установленный здесь поклонный крест...
Из Карево мы направились в Новоспасское на Смоленщине, от Мусоргского - к Глинке...
